Неточные совпадения
Привожу слова пушкинского Пимена, но я его несравненно богаче:
на пестром
фоне хорошо знакомого мне прошлого, где уже умирающего, где окончательно исчезнувшего, я вижу растущую не по дням, а по часам новую Москву. Она ширится, стремится вверх и вниз, в неведомую доселе стратосферу и в подземные глубины метро, освещенные электричеством, сверкающие мрамором чудесных
зал.
Рядом с А.П. Лукиным писал судебный отчет Н.В. Юнгфер, с которым я не раз уже встречался в
зале суда
на крупных процессах. Около него писал хроникер, дававший важнейшие известия по Москве и место которого занял я: редакция никак не могла ему простить, что он доставил подробное описание освящения храма Спасителя ровно за год раньше его освящения, которое было напечатано и возбудило насмешки над газетой. Прямо против двери
на темном
фоне дорогих гладких обоев висел единственный большой портрет Н.С. Скворцова.
Отворились боковые двери Белой
залы, до тех пор запертые, и вдруг появилось несколько масок. Публика с жадностью их обступила. Весь буфет до последнего человека разом ввалился в
залу. Маски расположились танцевать. Мне удалось протесниться
на первый план, и я пристроился как раз сзади Юлии Михайловны,
фон Лембке и генерала. Тут подскочил к Юлии Михайловне пропадавший до сих пор Петр Степанович.
В это время из
залы донеслись звуки рояля, двери бесшумно распахнулись, и мы ахнули… Посреди
залы, вся сияя бесчисленными огнями свечей и дорогими, блестящими украшениями, стояла большая, доходящая до потолка елка. Золоченые цветы и звезды
на самой вершине ее горели и переливались не хуже свечей.
На темном бархатном
фоне зелени красиво выделялись повешенные бонбоньерки, мандарины, яблоки и цветы, сработанные старшими. Под елкой лежали груды ваты, изображающей снежный сугроб.
Наконец, последний «мелкий чинуша» вышел из кабинета. Клейнмихель тоже появился
на его пороге.
Фон Зееман, очутившись один в пустынной
зале, встал, чтрбы обратить
на себя внимание адъютанта.
Фон-Ферзен почти с ненавистью посмотрел
на говорившего. В
зале раздался недовольный ропот, но к чести рыцарей надо все-таки сказать, некоторые, хотя немногие, присоединились к мнению Бернгарда.
— А давно ли гвардейские офицеры
на посылках у баб состоять стали? — вместо ответа снова прогнусил Алексей Андреевич, и не успел
фон Зееман что-либо возразить ему, быстро, по-военному, повернулся к нему спиной и, так же быстро проследовав в
залу, скрылся в своем кабинете.
Фон Ферзен почти с ненавистью посмотрел
на говорившего. В
зале раздался недовольный ропот, но к чести рыцарей надо все-таки сказать, некоторые, хоть и немногие, присоединились к мнению Бернгарда.
«Это верно, да! Конечно, одежды будут яркие. Блеклые, усталые тона платьев, годные для буржуазных гостиных, в этих огромных
залах сменятся снова одеждами ярко-красочными, как одежды крестьян, дающие такие чудесные пятна
на фоне зеленого луга или леса».